Монеты преемников Петра I

МОНЕТЫ ПРЕЕМНИКОВ ПЕТРА I

(ВТОРАЯ ЧЕТВЕРТЬ XVIII В.)

Данный период в истории денежного обращения имеет свои особенности, отличающие его от предшествующего и последующего времени, что, на наш взгляд, дает основание для выделения его и специального изучения. При Петре I и Екатерине II были проведены крупные денежные реформы, а в 1725—1762 гг. денежная система не претерпела существенных изменений.

Можно наметить в некоторой степени условно три хронологически неравных этапа в развитии денежного обращения России 20-х — начала 60-х гг. XVIII в. Первый — от даты смерти Петра до воцарения Анны Иоанновны (1725 — февраль 1730 г. ), второй — период правления Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны (1730—1756 гг. ), третий — последние годы царствования Елизаветы Петровны (1757—1761 гг. ).[1]

1. 1725 —1730 гг.

Что характерно для первого этапа? Прежде всего — попытка Верховного тайного совета преодолеть расстройство финансов, дефицит бюджета путем сокращения расходов на содержание административного аппарата на местах, повышения платежеспособности податного населения, развития торговли, усиленной эксплуатации монетной регалии.

Северная война, а также огромные расходы, связанные с созданием регулярной армии, флота и другими преобразованиями Петра I, потребовали громадного напряжения всех ресурсов страны. Россия заплатила высокую цену, чтобы стать великой европейской державой. Большие людские потери, разорение народа, расстройство финансов — вот плата за внешнеполитические успехи и продвижение по пути европеизации страны. Неурожаи 1723—1726 гг., охватившие значительную часть территории страны, еще более ухудшили положение народа. Недоимки по сбору подушной подати в 1724—1725 гг. составили треть от всей суммы налога.

Представители высшей администрации (члены Верховного тайного совета) составили ряд записок, в которых подвергли критическому анализу состояние государства и выдвинули программу реформ. Записки эти частично опубликованы и изучены в литературе, поэтому мы остановимся кратко на предложениях, выдвинутых в них[2]. Самую большую тревогу авторов записок вызывали «великая скудость» крестьян, их «крайнее всеконечное разорение».[3] Основные причины этого явления они видели в непосильном для крестьян размере подушной подати и особенно в разорительном порядке ее взыскания при помощи солдат, размещенных на постой по селам и деревням. Верховники предлагали облегчить положение крестьян и с этой целью уменьшить размеры подушной подати, вывести армию из уездов, ликвидировать местные финансовые органы, созданные при Петре, а сбор налогов поручить воеводам. Кроме того, они считали необходимым сократить в 1727 г. подушную подать на одну треть, разрешить вносить половину или две трети подати деньгами, а оставшуюся часть натурой — хлебом или фуражом.

Что касается экономической политики, то верховники в отличие от Петра I делали упор на развитие не промышленности, а торговли и сельского хозяйства. Они выступили за предоставление купечеству свободы торговли при любых портах, отмену всех ограничений, установленных для Архангельского порта, учреждение купеческих компаний.

Помимо общих финансовых вопросов верховники уделили большое внимание денежному обращению. Они высказались за усиленную чеканку легковесных медных денег, доходы от которой должны были заполнить брешь в государственном бюджете, образовавшуюся вследствие частичного уменьшения подушной подати. В указе 26 января 1727 года предлагалось «для облегчения крестьян в податях и других нужд» начеканить медных пятикопеечников на 2 млн. руб. Свое решение выпустить медные пятаки на такую большую сумму правительство мотивировало нехваткой серебра, невозможностью достать его в скором времени и невыполнением подрядчиками своих обязательств, в то время как своей и зарубежной меди было достаточно. Однако главное заключалось не в нехватке серебра и денег на его приобретение, а в том, что чеканка меди была значительно выгодней, чем чеканка серебра. Эта прибыль, доходы от чеканки серебряной монеты и принятые меры по сокращению расходов позволили правительству покрыть дефицит в бюджете, несмотря на сокращение на одну треть оклада подушной подати в 1728 и 1730 гг.

При этом, однако, казна не встала на путь порчи серебряной и золотой монет, вес и проба которых остались без изменения. Объяснялось это тем, что манипуляции с медной монетой были внутренним делом, поскольку она предназначалась для обращения внутри страны. Золотая же и серебряная монеты использовались во внешнеторговых операциях. Порча золотой и серебряной монеты вела бы к повышению цен на импортные товары, понижению вексельного курса, подорвала бы международный авторитет России.

Золотые монеты и в первой четверти XVIII в., и в последующие 25—30 лет, когда добыча собственного золота была незначительна, выделывались в небольшом количестве. В европейских странах золото ценилось в 14—15 раз дороже серебра, а в России — примерно в 13 раз. Поэтому золотую российскую монету было выгодно вывозить за границу, что тайно и делали иноземные купцы (вывоз драгоценных металлов и монет был запрещен). По этой же причине было мало желающих ввозить золото в Россию, и оно не могло широко использоваться в качестве монетного сырья.

В 1725—1729 гг. выпускались двухрублевые золотые монеты («андреевские» золотые — по изображению на них Андрея Первозванного) 75-й пробы по 100 штук из фунта золота, которые по своему типу, весу и пробе ничем не отличались от золотых, чеканившихся с 1718 г. при Петре. За 5 лет было выбито золотых двухрублевиков на 130 062 руб.[4] Причина передела в таких малых размерах золота крылась в его нехватке.

Золотые двухрублевики были отступлением от международного стандарта золотых монет. Поэтому они использовались для внутреннего обращения, для международных же расчетов требовались голландские дукаты. Это обстоятельство и дослужило, по всей вероятности, основной причиной того, что с 1729 г. отказались от выпуска андреевских золотых двухрублевиков и перешли к чеканке червонцев, которые по пробе и весу были полностью тождественны голландскому дукату — международной валюте того времени.

2. 1730—1756 гг.

 Второй период, длившийся четверть века, характеризуется главным образом усилиями правительства по стабилизации денежного обращения. Оно выменяло легковесную медную монету, чеканенную по 40 руб. из пуда. Тем самым были ликвидированы многие отрицательные последствия для экономики и финансов страны, вызванные хождением этой монеты. Монетные дворы стали выделывать только мелкую медную монету — полушки, денежки, копейки по 10 и 8 руб. из пуда и в таком количестве, которое было необходимо для обеспечения нормального денежного обращения. Медная монета чеканилась по цене, ненамного превышавшей торговую, что фактически исключало условия для подделки внутри страны и для привоза фальшивых медных денег из-за рубежа, что было неизбежно для того периода, когда в обращении находились медные пятаки и другая легковесная монета. С учетом отечественного и европейского опыта соблюдалась экономически целесообразная пропорция между серебряной и медной монетой. Причем вторая выполняла свое чисто функциональное назначение — служить размену крупной.

В политике правительства четко прослеживается определенная тенденция сохранить серебряную монету в качестве основной в денежном обращении страны. Она не подвергалась порче, напротив, проба серебряной монеты была повышена и сохранялась на таком уровне до начала 60-х гг. Были предприняты усилия — в основном успешные — по изъятию из обращения мелких серебряных денег, главным образом серебряных копеек, и переделу их в крупную монету, что позволило улучшить структуру денежного обращения.

Главный итог операции по вымену мелких серебряных денег, в основном завершенной к концу 50-х гг. XVIII в., был таков: за три десятилетия было переделано мелких серебряных денег на сумму 15 млн. руб. общим весом около 24 тыс. пудов, т. е. немногим более половины (56%).[5] Таким образом, казне не удалось полностью осуществить свои намерения, а именно выменять все серебряные копейки, начеканенные в период с 1664 по 1718 г., что было с самого начала абсолютно нереальным. Однако достигнутые результаты следует признать довольно значительными, что позволяет, на наш взгляд, вопреки общепринятому в литературе мнению, рассматривать операцию казны по переделу в целом как удавшуюся.

Как было сказано ранее, указ 25 января 1731 г. об изъятии из обращения медных пятаков не был до конца реализован. Между тем медные пятаки были ахиллесовой пятой, самым уязвимым местом денежного обращения России 30—50-х гг. XVIII в. Нарицательная цена пятаков примерно в 5—6 раз превышала стоимость меди на рынке. Это обстоятельство было крайне привлекательно для фальшивомонетчиков и в самой России, и за ее пределами, особенно в соседних странах. Причем главную опасность представляли не доморощенные изготовители поддельных пятаков, а зарубежные фальшивомонетчики. Если мелкую медную монету, например, полушки, можно было производить ручным способом, то для производства такой крупной монеты, как пятикопеечники, требовалось достаточно сложное оборудование. Местные «воры» (фальшивомонетчики) таковым не располагали. Другое дело — зарубежные фальшивомонетчики. В магнатских хозяйствах Польши и Литвы, пограничных с Россией, существовали монетные дворы, чеканившие пятикопеечники, которые по весу и внешнему виду (лицевой и оборотной сторон, гурту) были полностью тождественны русским монетам.

Правительство вело борьбу как против внутренних, так и зарубежных фальшивомонетчиков. При разработке образцов пятаков были приняты меры, затруднявшие подделку этой монеты. Поддельщики монет подлежали смертной казни, а доносители получали большое вознаграждение. При Петре I продолжала действовать мера наказания, принятая Соборным Уложением 1649 г.: «ворам» вливали расплавленный металл в горло, и если преступник не умирал, ему отсекали голову[6]. На западных рубежах России были усилены пограничные и таможенные службы. Принимаемые меры приносили определенные результаты, но полностью не могли остановить притока в Россию поддельных пятикопеечников.

Наличие на денежном рынке множества легковесной, неполноценной медной монеты вело к девальвации этих денег, росту цен на отечественные и особенно иностранные товары. Казна, купечество и другие богатые слои общества, приберегая серебро, старались расплачиваться медными пятаками. В ряде районов страны основная масса денег, находившихся в обращении, состояла из одних пятикопеечников.

Итак, пятаки образца 1723 г. после более чем 30-летнего хождения были в 1756 г. изъяты из денежного обращения. Наконец, Россия была избавлена от «самой вредительной монеты». Эта реформа и борьба правительства с фальшивомонетчиками были направлены наоздоровление финансов, стабилизации денежного обращения и роста торговли. По свидетельству современника, «коммерция и кредит знатно умножились».

Однако стабилизация была кратковременной. Приближалась пора массовой чеканки легковеснейшей медной монеты.

3.  1757-1761 гг.

Для третьего периода, начавшегося с середины 50-х гг. XVIII в., характерен отказ правительства от многих принципиальных позиций прежней политики в вопросах денежного обращения, которые были четко сформулированы Комиссией о монетном деле.

Участие России в Семилетней войне (1756—1763 гг.) повлекло значительный рост государственных расходов, что привело к дефициту бюджета. Правительство, опасаясь взрыва народного недовольства, не решилось пойти на дальнейшее повышение прямых и косвенных (на вино и соль) налогов. Как и ранее в подобных случаях, было признано более безопасным умножить доходы казны за счет усиленной эксплуатации монетной регалии, что нашло выражение главным образом в массовой эмиссии легковесных медных денег. Из денежного обращения изымались серебряные и золотые монеты, которые использовались для покрытия военных расходов, связанных прежде всего с пребыванием русской армии за границей. Такая политика была чревата отрицательными последствиями для экономики страны, так как вела к обесцениванию медных денег, росту цен на импортные и отечественные товары, в том числе на серебро и золото, структуры денежного баланса и т. д.

П. И. Шувалов в марте 1757 г. выступил с новым планом денежной реформы, осуществление которой, по его расчетам, должна была занять 3—4 года и дать казне прибыль в 20,5 млн. руб. Суть ее заключалась в увеличении объема чеканки меди и ухудшении качества медной монеты.

Сенатор отверг идею выпуска лотерейных билетов и бумажных денег как средства увеличения доходов казны. На его взгляд, собрать быстро такую большую сумму денег, как 20,5 млн. руб., путем распространения билетов было невозможно. Но главное даже не в этом. Народ в России не привык к лотереям и бумажным деньгам. Введение их показалось бы «диким» и «совсем кредит повредит, ибо при употреблении банковых билетов в торгах всякие помешательства и обманы происходить могут».[7] Что же касается бумажных денег, то есть опасность их подделки. Шувалов ошибался. Спустя всего 12 лет в России появились бумажные деньги (ассигнации) и с этого времени прочно утвердились в денежном обращении.

Шувалов предложил также учредить государственный банк для выдачи ссуд медными деньгами дворянам, промышленникам, русским и иностранным купцам из расчета 6% годовых. Половину ссуды и проценты с нее заемщики должны были выплачивать серебряными деньгами.

Плану временщика были присущи все черты прожектерства: на первое место поставлены фискальные интересы, а не интересы населения и преуспеяния страны в целом. В плане отсутствует конкретная программа по изъятию из обращения огромного количества легковесной медной монеты. Негативные последствия его осуществления вполне очевидны и могли привести лишь к расстройству денежного обращения, которое удалось с таким трудом стабилизировать к середине 50-х гг.

Однако в 1762 году Петр III утвердил проект.

Подводя общий итог чеканке медной монеты данного периода, отметим, что за время правления Анны Иоанновны было напечатано новой медной монеты на 2, 9 млн. руб., причем вся старая медная монета (за исключением пятикопеечников) была изъята из обращения. При Елизавете Петровне до 1757 г. было напечатано денежек и полушек на 3 млн. руб., а копеек на 1, 1 млн, всего на 4, 1 млн. руб. Чеканка мелкой медной монеты в этих пределах обеспечивала рынок разменной монетой, необходимой для нормального функционирования денежного обращения. Однако в последующие шесть лет медную монету чеканили не в экономических, а в фискальных целях. Резко возрос объем чеканки, а весовое содержание самой монеты вновь перестало соответствовать ее номиналу. Только за пять лет (1757—1761) передел медной монеты превысил объем ее чеканки за первые 40 лет XVIII в.

---